Из-за тенистых тополей
Луна взошла. Не стало Сельи.
Вдыхал я бриз ночной с полей,
Раздвинув шторы. У постели
Рыдал о ней, лишённый сна,
И видел, как юна, красна,
Касалась тополя луна.

Пшеницы жаркий аромат
Дымился, землю покрывая,
И запах лилий - мир услад,
Плыл, яркий воздух омывая.
Казалось, скрытая тоска
Июльской ночи на века
И безнадёжна и горька.

Большая круглая луна,
Целуя ветви непрестанно,
Теряет алость после сна,
И золотится сквозь туманы.
Как злобный враг поднялась вмиг,
Чтоб лучше видеть напрямик
Моей любимой мёртвый лик.

Я вспомнил всё, застыв душой,
Без слёз в печальной круговерти:
Как если день грядущий мой
Не замечал прошедшей смерти.
И думал, что луне видней
Оттуда было счастье дней
Меж миром неги и теней.

Желая чувствовать, как я
Отдался памяти всецело,
Свой свет мистический лия,
Луна на губы мне глядела.
Я трепетал, гнал мысли прочь,
И пульс мой бился во всю мочь,
Когда я вспомнил вновь ту ночь.

Через Индийский океан,
Летел корабль наш, словно птица,
На крыльях света; тёплых стран
Как дымка таяла граница.
Взяв в помощь платье, красота
Её светилась неспроста:
Я, наконец, раскрыл уста.

В тот миг, когда пересекли
Мы наши судьбы в той беседе,
И пальмы таяли вдали
На побережье цвета меди,
Другого света пал туман
За островами Андаман:
Луною был он златоткан.

Внутри девичьих синих глаз,
Луна заискрилась овалом,
Перед любимой в этот час
Склонился преданным вассалом
Я, потеряв словесный дар.
Она ушла, нет больше чар,
И только красный лунный шар.

Я вспомнил улицу зимой,
Когда в моей руке, впервые,
Забился пульс её немой -
Сомненья девушки глухие.
Друзья давно ушли вперёд,
А мы болтали без забот
Средь шума городских тенёт.

Толпа тащила нас силком,
Друг к другу тесно мы прижались,
И говорили обо всём,
И словно брат с сестрой смеялись.
Но как желанно было мне
Вдруг оказаться в тишине,
Сказав о главном в стороне.

Но тщетно, на закате дня,
За шпилем тёмного собора
Шар медоцветного огня
Привлёк сияньем наши взоры.
Она умолкла. Чуть дыша,
Я понял, как же хороша,
И как чиста её душа.

И вспомнил чудный эпилог.
Она вошла в покой священный,
Где пали вниз её венок
И пышных прядей груз бесценный.
Я нежно ей ласкал, стыдлив,
Осиной талии извив,
Прохладу шеи ощутив.

И вновь мелькнула за окном
Луна в сребристо-тонком газе,
Менадой в куполе ночном
Она плясала, и в экстазе
Склонялась к тополю главой.
Он под жестокий ветра вой,
Тянулся страстно к ней листвой.

Вот листья вкруг луны кружат,
Как девы вкруг больной сестрицы,
Где смерть, обманщица стократ,
В дыханье мнимое рядится.
Луны обычный бледный вид,
Став золотым, в себе таит
Оттенок мрачный - аконит.

В ту ночь, лишь Селья умерла,
Луна была какой-то странной:
Победоносна и смела,
Мила невестою желанной.
Но болью скорбною ведом,
На шар смотрел я со стыдом,
И муки брызнули дождём.

Я снова к Селье припадал,
Держа в своих ладонях чудо -
Лица божественный овал,
Чьи чары вечно не забуду.
Но почернело всё вокруг,
Я вздрогнул и увидел вдруг
Луны на небе бледный круг.

Тогда я встал почти без сил,
И в лес отправился тернистый,
Где запах жимолости пил,
Где вереск цвёл внизу душистый.
В листве лежал я меж ветвей,
А там, где небеса ясней,
Луна плыла средь звёзд-огней.

С той горькой ночи я утих,
И чувствую не как другие,
Стал чужестранцем среди них,
Покинул сборища людские.
Мне жизнь обычная чужда,
Друзей покинул без труда,
От солнца прячась навсегда.

Но станет месяцем луна,
Наполнив свой изгиб сияньем,
В моих мечтах опять она,
Томлюсь я страстью и желаньем.
Шагаю по вершинам гор,
И лишь её увижу взор,
В душе поёт и молкнет хор.

Раз в месяц, ночью, на холме
Лежу я диком, и блуждает
Мой взгляд в небесной полутьме,
Пока роса не выпадает.
Но вот луны златой овал
Возник как дивный идеал,
И я, средь равных, богом стал.

Двенадцать раз за этот год
Тот миг волшебный повторялся,
И я вкушал восторгов плод,
Мой пульс как пламя загорался.
Теперь меня не удивят,
Ни локон дев, ни женский взгляд,
Ни лиц прекрасных длинный ряд.

Что я? Коснётся ли меня
Её божественная нежность?
Смогу ли свежего огня
Добавить я в её безбрежность?
Не знаю! Только не секрет, -
Что я любим, и ей вослед
Шагаю, как слепой, на свет.

Хочу быть заводью в горах,
Где лик твой светит отражённый,
Или растеньем, в чьих корнях
Сокрыт твой дух заворожённый.
Но, смертный, я умру, любя.
Ты - вечна. Я прошу тебя,
Склонись ко мне в тот день, скорбя.