Встречал ты много храмов разных,
Снаружи и внутри прекрасных:
Гляди, часовенка стоит,
Что не из брёвен или плит.
Ты видел храм красивей? Стой.
Был фей он раньше, ныне – твой.

Храм

Стеклярусом усыпан вход,
Что в ту часовенку ведёт,
А вид её сравним исконный
С гнездом забавным Алкионы:
Внутри, куда не бросишь взгляд,
Толпою идолы стоят,
И даже римский Пантеон
Не так богами населён.
Его дом Риммона – стеной
Вокруг охвачен костяной.
В тени одной из ниш божок:
Из камня сделанный сверчок.
В другой, овальной, многорук
Стоит крылатый идол-жук.
В апсиде сводчатой, где мрак,
Чуть виден бог иной – червяк:
А рядом идол золотой –
Их шпанской мушки пресвятой.
Куда не взглянешь, и карниз,
И капитель, и каждый фриз
Покрыт лепниной – верх и низ.
Пора бы феям знать, что весь
Их ритуал – сплошная смесь:
Папизм с язычеством чудно
Соединился в ней давно.
Не знал бы я наречья их,
На фресках не назвал б святых.
Святые Тит, Ис, Итис, Нит,
У трона Мэб их каждый зрит.
Святого Вилли (вот уж плут),
Fatuus ignis* все зовут.
Святые Флип, Трип, Филли, Фил -
Здесь каждый что-нибудь свершил,
Всех перечислить тяжело
(Их бесконечное число),
Что друг за другом, как и встарь,
Войдут в священный календарь.
Смотри-ка: у входных ворот
Марионетка-попик ждёт,
К пришедшим обращая глас:
«Входите, одобряю вас.
Кто чист руками, те – счастливцы».
Второй пищит: «Прочь, нечестивцы!»
Ореха скорлупу берёт,
Святую воду в ней несёт,
Чудная кисточка из белки
Лежит на краешке тарелки:
Пора очистить поскорей
Семью крылатых нежных фей.
Священник рядом с алтарём
Бормочет над святым зерном,
И наклоняясь, в пылком рвенье
Свершает жертвоприношенье.
У алтаря особый склад:
Не треугольник, не квадрат,
Не из стекла, не из камней,
Он весь из маленьких костей;
(Играя с ними у стены,
«Кокал» – зовут их шалуны).
В нём занавеска изо льна,
Как фруктов кожица нежна;
И прикрывает столик новый –
Расшитый покровец парчовый.
Края сверкают бахромой,
Как росы, или как зимой
Мерцают искорки в кругу
Морозным блеском на снегу.
На этом столике для требы
Есть блюдо с чем-то вроде хлеба.
Псалтирь на краешке лежит,
Являя свой изящный вид:
Завязки, ленты – словно пух,
То крылья однодневок-мух.
Все эльфы праведность блюли:
К тому их правила вели.
Им если верить, то они
По текстам жили искони,
Канону следуя все дни.
Сэр Томас Парсон рассказал
Какой у эльфов ритуал,
И коль его не ложно мненье,
У них есть книга наставлений:
Священный текст довольно краток,
Но в нём благочестив порядок.
А рядом — чаши благодать,
Чтоб подношения принять:
Опилки из латуни в ней
Дороже золота для фей:
Ведь ими милостыню тут
В приходах бедным раздают.
На остриях витых оград,
Что гравировкою горят,
Стоят подсвечники литые,
Без всякой примеси, святые:
И оба зажжены не зря –
Для украшенья алтаря.
А для молебнов, посмотри,
У них есть ризы, стихари
Из паутины тонкой; в ряд
Одежды в ризнице висят.
Есть поддувала, мётла есть,
Чтобы часовню чисто месть.
Читают дьяконы невнятно,
На хорах - певчие опрятны.
Там есть привратник у ограды,
От прихожан святые вклады,
Монахи есть в монастыре,
Аббат, каноник, и кюре.
Все убеждения их веры –
Папизму преданность без меры:
Епископ Рима в лету канет –
Эльф Бонифаций папой станет.
У них есть чаши, и потиры,
Есть индульгенции, просвиры,
Колокола есть, чётки, книги,
Есть свечи, рясы и вериги,
Святой елей, слюна поста,
И много соли, что чиста.
Лохмотья, косточки с жирком;
Куренье ладана кругом,
Чтоб гульфик фра (предмет ненужный)
Покинул дьявол криводушный.
Там столько разных пустяков,
Когда заходишь к ним в альков!
На хорах яблоки большие
Висят без мякоти, сухие:
Зовёт их зёрен грохот мерный
На утреню, или к вечерне.
Святой, кто более всех чтим,
(Всегда жгут ладан перед ним),
Есть лобстер, с женщиною схожий,
Под ним целует эльф рогожу,
Шафран смиренно принося,
С улыбкой жертву вознося.
Прочтя свою молитву, он
Пред алтарём отдаст поклон,
Колпак оденет, шелкоткан,
Как турок свой большой тюрбан,
Из храма выйдет во смиреньи,
Скрываясь в облаке курений,
И освещённый светлячком,
Пойдёт трапезничать в свой дом.

Примечание:
Оберон – король эльфов.
С гнездом забавным Алкионы… – Алкиона
или Альциона, дочь Эола, жена царя Кеика, которая
после смерти мужа, не желая жить без него,
бросилась в море и была превращена богами в
зимородка. Алкионовыми днями называли две
недели спокойной погоды около дня зимнего
солнцестояния. В эти дни Эол смирял все ветры,
чтобы Алкиона могла высидеть птенцов в своем
гнезде, плавающем по волнам. См.: Овидий.
Метаморфозы, XI, 270-748; Гигин. Мифы, 65.
И даже римский Пантеон… – Пантеон —
«храм всех богов» в Риме, построенный
в II в. н. э. при императоре Адриане на месте
предыдущего Пантеона, возведённого за два века
до того Марком Випсанием Агриппой. В надписи
на фронтоне Пантеона указано имя Агриппы.
Пантеон сохранился до настоящего времени.
…дом Риммона… – Риммон
(библ. гранатовое дерево, плод граната).
Сирийский идол, особенно почитаемый в Дамаске (
4 Цар.V:18). Одни учёные считают, что это слово
означает: высокий, возвышенный. Другие, что слово
Риммон – это сокращение слова Хадад Риммон, божества,
сходного с греч. Адонисом, названного так в честь
гранатового дерева и плодов, ему посвящённых.
Мэб – Королева фей. См.: примечание к H-1.
Fatuus ignis… – «блуждающий огонёк» (лат.),
перен. «обманчивая надежда». Блуждающий огонек –
это разновидность боггарта (в британской мифологии
проказливый уродливый эльф, обладающий сварливым
характером и пугающий людей). Чаще всего блуждающий
огонек является путникам, сбивает их с дороги,
заводит в болото или к обрыву.
Кокал – зовут их шалуны… – Кокал (cockal) –
в Англии игра с костями ножных суставов мелкого
домашнего скота: свиней, коз, овец. Наподобие
нашей игры в «бабки», или кавказкой игры в «альчики».
…«святые вклады»… – Прихожане церквей делали
специальные вклады на проведение молебнов,
месс, на похороны и т.д.
… Епископ Рима… – Один из титулов Папы Римского.
…гульфик фра… – Гульфик – в средние века
специальная отстёгивающаяся часть мужских штанов,
в которой находились половые органы. Фра – (
ит. fra, сокращенное от латинского слова frater – брат).
Частица, присоединяемая к имени католического
монаха в значении брат.
…лобстер, с женщиною схожий… – (lady of the lobster) –
сложный образ Геррика, не совсем понятный даже его
комментаторам. Предполагают, что это голова омара
(лобстера) своей формой похожая на женщину.