Нашёл я в грёзах ветры и цветы,
Деревьев сладость, радужные травы,
Там Госпожа лукава
В наряде летнем нежной красоты,
Что как луна огромная пылает - 5
Во мне вся кровь горит и тает,
Как пламя под дождём.
Синь её век дрожала от печали,
И розы губ скорбящие молчали:
Былое тщетно ждём. 10

И цитра у неё была в руках,
По форме сердца, струны – волос тонкий
Лютниста – мёртв он, звонкий,
Явив себя в прекраснейших вещах.
Семь струн имеют разное названье: 15
В начале – состраданье,
Вторая – доброта,
Потом: печаль, сон, грех и наслажденье,
И нежное, как жалость, отношенье –
Жестокости чета. 20

Мужей с ней было трое, их наряд
Из злата, обувь золотом искрится,
Колосьями пшеницы
Увиты пряди первого; горят
Как пламя щёки, скорбно губ скривленье, 25
Златое облаченье
Покрыли пыль и ржа,
Глаза глядят из дырок капюшона –
Знак похоти представил он резонно,
Что прячется, греша. 30

Затем был Стыд, с ввалившимся лицом,
Как древо, получившее ожоги,
И немощные ноги
Не выдержат его в пути любом.
Его лицо в следах былых страданий, 35
И крови клокотанье
Усиливает боль.
Последний – Страх, что очень близок Смерти;
Коль скажет Стыд, – ответит Страх, поверьте:
Играют дружбы роль. 40

Душа твердит мне: «Чудеса вокруг!»
Лик воздуха узреть не так уж мило,
И благодать светила,
Коль грех – любовник Госпоже иль друг.
Девицы на коленях ей служили – 45
Спросил одну: «Почтили
За что её вы вновь».
Страх молвил: «Жалость я, что мёртвой стала».
Стыд молвил: «Я печаль – покой познала».
Сказала Похоть: «Я – Любовь». 50

Запела лютня у неё в руках,
С уст сладостных слова текли чудные;
Все были как немые,
Искрились слёзы долгие в глазах
Мужей, чьи лица бледные являли 55
Восторг среди печали.
И стали от страстей
Они людьми, воскресшими нежданно;
Рот радостно раскрыт, лицо румяно
Вновь, словно у детей. 60

Сказал я: «Вижу, Госпожи краса
Так совершенно всё преобразила:
Грех, скорбь и смерти силу –
Они прекрасны, как её глаза,
Иль губы, где моя душа светлела, 65
Иль бёдра её белы
И для лобзаний – грудь.
От жалости её ко мне смиренной
Я праведником стану, несомненно,
Её восприняв суть. 70

Возьми, баллада, розы и постой,
Пусть горла твоего шипы коснутся,
Хоть больно трутся;
Надень поющий плащ свой золотой
И Госпоже моей скажи вот это: 75
Твой злато-волос, Борджиа, – огнь во мне,
Уста твои, как стих, мне кровь волнуют:
Они, коль много роз, пускай вдвойне
Тогда меня целуют.
И, может быть, она, красой одета, 80
Склонится, как лоза
Под ветром, рада,
Целуя нежно все твои глаза
И губы, о, баллада.

Примечания:

76 Твой злато-волос, Борджиа, – огнь во мне –
Как известно, Лукреция Борджиа (1480-1519)
была дочерью Родриго де Борджиа,
папы Александра VI (1431-1503), и родилась до того,
как её отец стал папой в 1492 году. Её отец и её брат
Чезаре (1476-1507) использовали Лукрецию в качестве
политической пешки, она была трижды замужем,
последний раз за Альфонсо д’Эсте, правителем Феррары.
В более поздние годы она была известна своим
благочестием и покровительством искусствам и
литературе, но в более ранние годы её обвиняли
в сексуальных домогательствах и даже в кровосмешении
с отцом и двумя братьями, чему нет никаких
серьёзных доказательств.