Любила б меня ты немного,
Я смог бы нести свой ярем,
Молил – снять оковы – я Бога;
Но ты не любила совсем.

Прекрасные губы, и груди –
Теплей и белей, чем луна;
Бесплодный цветок, что застудит
Твой путь, что накрыла волна.

Как белые нервные члены
Лесбиянки Сапфо плывут
По морю, где кружится пена,
И водорослей липкий жгут,

Средь волн моё сердце слепое
Несётся туда и сюда,
По ветру и против, больное,
В нём плач, и печаль, и беда.

Пустая, разбитая шлюпка,
Её ослабляют ветра;
Дрейфует, слаба она, хрупка –
Бездомного сердца хандра.

Где боги свершат свои пытки?
Посеют шипы средь полей?
Где болью украсят в избытке?
Ах, только не в плоти моей.

Непрочны земные основы,
Как пена в ладонях пловца;
Взять боги добычу готовы,
Не руки распнув, а сердца.

Страданья нас точат, как зелье,
Ты мёртв, если мозг не живёт;
В душе бесконечной есть келья,
Где боль бесконечная бьёт.

Так пусть ты умрёшь, дорогая,
Зачем из-за смерти тужить,
Тебе её дал бы я, зная,
Что лучше быть мёртвой, чем жить.

Хочу, чтоб в огне ты сгорела,
Чтоб гром твои ранил черты,
А я б, сокрушённый всецело,
У ног твоих умер, как ты.

Была бы узнать мне охота,
Не шёл бы я слабый, больной,
И сердце твоё было б с йоту,
Коль не было камнем, змеёй.

Хотя ты любима – жестока,
Как ненависть, голод и смерть;
Голубки имеешь ты око,
А нудишь мужчин умереть

Своим ядовитым дыханьем,
Как раньше чума у ворот;
Чужда ты любым состраданьям,
Лишь с лаской приходит Эрот.

С уловкой, как зверь укрощённый,
Он просит еды и питья;
Твой крест из иголок сплетённый,
Разит, как улыбка твоя.

Что дротик, топор ему грубый?
Он тернии терпит и кнут.
Твои полусонные губы
Кровь ран его сердца сосут.

Ты рада, что пульс его тает,
Сияешь – в крови он ползёт:
Твой алчущий взгляд разжигает,
И жаждет твой алчущий рот.

Прибила Эрота ты к древу,
Раздела, бичуешь хлыстом,
В морское забросила чрево,
Где мёртвых таинственный дом.

И всё же он жив через силу,
И вижу его только я;
Пришла ты, ушла и забыла;
Умрёт он – надежда моя.


Satia te Sanguine (лат.) – Пресыщена кровью