Прежде чем нам разойтись навсегда,
Пока есть время, свободны руки,
(Сплетут ли быстрые их года,
Иль разорвут здесь у моря, в разлуке)
Не пророню я ни слова о том, 5
Что любовь потерял этим днём;
Не будет этого, увы, никогда,
Хоть боги и годы умерят муки.

Стоит ли слёз, иль коротких часов,
Дума о том, где есть увяданье? 10
О шелухе и порче цветов?
О прошлой мечте и не деянье?
Хоть радости нет и тщетна печаль,
Нас время навек не отправит вдаль;
Ливень не портит земной покров, 15
Зато погубит зерна прорастанье.

Не вырастет вновь мой сердечный плод,
Солнцем сожжённый, смятый дождями,
Уходит опять разделённый год,
Лето с зимой – быстротечными днями. 20
Ему не расти, его корни гниют:
Плод мой кровавый, мрачный приют.
В сердце, в устах моих боль и извод,
С привкусом яда всё полно тенями.

Плод мой никто не вкушал никогда; 25
Я давил виноград, после пил вина.
Была ли приятной тебе еда?
Это зерно и лоза из долины,
Вино без гущи и хлеб без дрожжей;
Мы словно боги росли без затей, 30
И души, которые мир узнавал:
Моя и твоя – это дух единый.

В суете вещей, в круговерти лет,
Среди криков молвы нас поила
Страсть из дальних ключей, где рассвет, 35
Где любовь нас корою покрыла.
Мы словно боги росли в небесах,
С любовью в сердце и на устах;
Её крылами я был согрет,
Была б ты со мной только милой! 40

Как звёзды стояли мы, как луна
Мы плыли, мир возлюбив; печали,
Нас разрушающие сполна,
И смерть дурную не принимали.
Мы – совершенное сердце одно, 45
Ведь наши души сплелись давно.
Была ли любовь твоя так сильна?
Была ли с нами судьба вначале?

Забыл я годы и грёзы свои,
Годы и грёзы гибнут бесследно. 50
Мы всё же найдём их средь толчеи,
Хоть ныне неясны они и бледны.
Мы ясно зрим лишь траву и песок,
Где губы раскрыв, подставив бочок
Солнцу у моря в своём бытии, 55
Маргаритки пируют победно.

Холмы склоняются к морю, ручей –
Бьётся как будто тонкая вена,
Уставший от солнца и от дождей,
Немой, словно сон, живой и мгновенный; 60
Нет ветра здесь дикого и цветов,
Лишь море – матерь любви и часов,
Бурлит и блестит, как бледный борей,
Меняя улыбку на грусть неизменно.

Мать переменных ветров и часов, 65
Влюблённых мать, чья страсть безысходна,
Мать-дева: как море её цветов
Она бесстрастна, чиста, бесплодна.
Пусть оба мы будем здесь, как она –
Кто в море ночью и днём не видна, 70
Где смолкнул звук, и среди валов
Ломаный луч льёт, как ливень холодный.

Любовь и часы – наша жизнь они,
Скоры и скорбны, море – их лоно,
Радость с раскаяньем – вот наши дни, 75
В них наши вздохи и смерти стоны;
Страсть не родившись, спешит в никуда,
Водоросль волн, и земля без плода.
Теряю, спасаю из той западни,
Люблю, но не смотрит она влюблённо. 80

Не так уж много человек спасёт
В песках времён и в жизни проливах;
Кто пред огромной волной плывёт,
На гребень не влезет в таких заплывах.
На берег выплыв, он в лютой беде 85
Явлен отливом земле и звезде;
Трава на могиле, водоросль вод,
Ирис иссохший, мрачность в мотивах.

Я сделаю это ради тебя –
Лишь я – за твоё малейшее слово: 90
Жизнь выжму свою, чтоб пила ты, любя,
Её размелю на твой хлеб суровый.
Тело за тело, кровь за кровь,
И как прилив, подступающий вновь,
Что убывает, дрожа и скорбя, 95
Ради тебя гибнуть в счастье готов я.

Надежду, а также её плоды,
И время, и всё его подаренье,
Тебе я отдал, и жизни сады,
Когда мы едины были мгновенье. 100
Раздвоена ныне ты – с сердцем моим,
Но плоть от плоти уже ты с другим;
Горький корень – коль чувства тверды,
Прелесть твоя – это вечность цветенья.

Захочешь, умру за тебя, коль ты 105
Прикажешь мне, и сыграю роли
По нраву тебе – это мыслей кнуты,
И дротики-сны с острою болью,
Сильнее, чем стрелы смерти, любви;
Как прах, или вздох, иль огонь в крови, 110
Иль в пенистом яде змеиные рты,
Грызущие сердце моё в неволе.

Пусть смерть сегодня нам даст покой,
И скроет от каждого взгляда,
Прижаты, покрыты прелой землёй, 115
Мы бросить сей мир будем рады;
Покинем дороги, погоду, века,
Забытые всеми наверняка,
Также, как скрытый вечною мглой,
Первый мертвец в объятиях хлада. 120

О как мы задремлем, о как заснём!
В той темноте, где грёзы и росы!
Во снах мы будем плакать вдвоём,
Смеяться, ворчать, задавать вопросы;
Быть может, сражённый каким-то сном, 125
Наш прах задрожит, оживившись потом,
И мы целоваться как будто начнём,
Обнявшись навек, безголосы.

Печальны мечтанья восторгов пустых;
В чём польза, кто в смерти ужасной 130
Мечтает и любит с силой живых,
День ищет сбежавший напрасно?
Чтоб ни было, ценность бывает одна:
Любовь, что прекрасна, светла и прочна.
Храните её, пока день не утих, 135
Небо – лазурно и губы – красны.

Сейчас потеряв, потом ли найду
Тебя, кого люблю безраздельно?
Что б нас не ждало в саду иль в аду,
Что стоит этой доли смертельной? 140
Всё потерять! только понял я,
Стала б моей ты, любовь моя,
Здесь, на земле, не попал бы в беду,
Ни в смерти, ни в жизни бесцельной.

Я знаю: была ты когда-то во мне, 145
В пульсе моём, в моём дыханье,
Во мне неделима, как мёд в вине;
Не время – в согласье иль отрицанье –
Нас разлучило, ни чародей,
Ни ярость богов, ни мудрость людей, 150
Ни всё земное, ни святость извне,
Ни жизнь, ни смерть, ни скорбь, ни желанье.

Я чистым был, как роса и рассвет,
Ты – сильной, как солнце и море,
Всю жизнь никому не познать побед, 155
Парки – три, смерть – одна в том хоре.
У двери жизни, у дыханья врат,
Есть вещи похуже, чем смерти взгляд;
Смерть не смогла разлучить нас средь бед,
А они разделили нас вскоре. 160

Ты схватилась за шанс, что послан тебе,
Жизнь, что сладка, чиста, как моленье.
Станешь ли ты сожалеть о судьбе?
Найдёшь ли на небесах утешенье?
Меж счастьем и скорбью вскинешь ли взгляд? 165
Узришь ли – где мой любовный клад,
И станешь другой? Что толку в мольбе;
Меня не будет там, без сомненья.

Но если б дала ты мне руку в срок,
Если б узрела, как всё прекрасно, 170
Стоять я с теми душами смог,
Что в солнечный свет облачились ясный;
Кому на земле моя жизнь нужна?
Дадут ли боги мне всё сполна:
Золото, лавры, прах и песок? 175
Дары хороши: только мне напрасны.

Влюблённые милые, никто из вас
Утешить меня не стремится.
И мысль моя сокрушённо сейчас
В заливе морском кружится; 180
Всё же сквозь стон стремительных струй
Они мерцает во сне, как буй,
Свободна душа в глуби грозных глаз,
Губ яркость сурово кривится.

Без состраданья, свободна от бед, 185
Красива, как очи красивы.
Увижу ль тебя изменённой, или нет,
Проснувшейся, слабой, пугливой?
Хотел бы, чтоб ты увидала, ценя,
Как чувство к тебе наполняет меня, 190
И знала бы душу мою много лет,
Как знаю твой лик я счастливый.

Ты неизменна. Имел бы я мочь,
Смогла бы от слова ты измениться?
Пусть пряди твои изменяться в ночь – 195
Ныне ясны, как перо чёрной птицы.
Покроет лицо твоё серая тень,
Увянет, как листик, увядший в день.
Но кто унесёт мою душу прочь,
Колья душу я спрячу в темницу? 200

Плывёт в понуром пространстве она,
Что полнится песней печали.
Покрыла мой плачущий лик пелена,
А слёзы вином мне уста окропляли.
Я путь отыскал для слабеющих ног, 205
Для встречи скорби и сна – чертог;
Ни света, ни звуков, лишь тишина,
Чтобы о нём никогда не узнали.

Спрятал я душу свою и сказал:
«Пусть не проявит никто сожаленья, 210
Ты умерла – что печальный хорал!
Дальше от солнца лежи без движенья.
Разве могилу тебе я не рыл,
Саваном мысли твои не покрыл,
Не дал непролитых слёз фиал, 215
И о несделанном сладость виденья?

Тебе дал покровы, мирру, бальзам,
Злато, прекрасный ряд погребальный.
Теперь успокойся, любимая, там,
Разве не царский твой склеп сакральный? 220
Хотя был болезненным твой конец,
Спи, не волнуй меня, как мертвец.
И ты не прильнёшь к поющим устам,
Взгляд не увидишь её печальный.

Где листья годов гнилые лежат, 225
Дела забытые и злодеянья -
Неправедный и незаконный ряд, –
Я грешником стал бы до умиранья,
Чтобы себя растворить, разбить,
Возвысить на небе тебя, служить 230
Тебе, чтобы радостным был твой взгляд,
А я – позабыт, как мертвец, в молчанье.

Ты тянешь меня, жжёшь своим лицом,
Хотя я с тобой, у любви нет силы
Меня искупить, иль сразить мечом, 235
Меня ведь фортуна не изменила.
Делать что мне? Моя роль опять
Хуже была бы, коль стал я играть.
Знали бы души меня, то потом
Не пожалели бы вид мой унылый. 240

Но я играл не из жалости, нет,
Чтобы меня ты узнала, желая,
И похвалила, что я много лет
Льнул к тебе, жизни ложь отвергая;
То души продажные и уста, 245
За злато купленная красота,
Болонки скулящие – (где рулет?),
Крики влюблённых и ругань глухая.

Прекрасней есть женщины, для других,
Но ты – любима мной и прекрасна, 250
О тех, кто красивей в глазах моих,
Знают ли боги великие ясно?
Хоть в сердце моём было семь мечей,
Сможет ли лживость небесных речей,
Не знающих, ночь или день у них, 255
Глупость молитв повторять ежечасно?

К матери милой великой вернусь,
К возлюбленной нашей, к морю.
К ней я спущусь, крепко прижмусь,
Сольюсь с ней, лобзания вторя. 260
Сожму её крепко в своих руках,
О, светлая мать, ты в прежних годах
Без брата, сестры родилась, и пусть,
Свободу душе моей дай, не споря.

Море, ты зеленью окружено, 265
Ты – моя мать, в солнечном платье,
Твои лобзанья крепки, как вино,
Как боль остры и твои объятья.
Спрячь меня в волнах своих, средь горнил,
Найди могилу из тысяч могил, 270
Хладны, непорочны они давно,
Нерукотворны – все без изъятья.

Я засну, плывя с кораблями вдаль,
Меняясь, как ветер, иль курс меняя,
Уст твоих пена – как сладкий миндаль, 275
Волны твои меня жмут, играя;
Буду я спать и не знать - это ты,
Хоть жизнь наполняет твои черты,
Как роза – свою лепестковую шаль
Благоуханьем и блесками мая. 280

Сей тканый покров ночей и дней
Был ли скручен с меня когда-то,
Нескучный, нагой я пошёл бы верней
По дорогам твоим без возврата;
Мир этот бросив, вернулся б домой, 285
В зелень одетый, в пене густой,
В пульсе заливов твоих средь камней,
В сердце волны узловатой.

О, милая мать, жизнь людей – твой пир,
Говорят, твоё сердце жестоко. 290
Что взяла – не вернёшь ты в наш мир,
Мертвецов своих спрятав глубоко.
Смерть – хуже всего, что ты можешь дать,
Твой пир – мертвецы, о, море, о мать!
Иль наши сердца – тебе на гарнир, 295
Иль нашу любовь заберёшь до срока.

Сладко сердце твоё, горьки уста,
Нежна душой ты и совершенна.
Надежды, что ранят, святая мечта,
Разве они не исчезнут, бренны? 300
Ты старше Земли, умереть не боясь,
Вновь ты рождаешь свою ипостась.
Закрыты глубин твоих ворота,
С начала и до конца ты нетленна.

Всё будет так, словно истаял век, 305
И вечно длиться не будет горе.
Мы будем жить, когда солнце и снег,
Но лишь у меня будет скорбь во взоре.
Будто в экстазе услышим мы зов
Времени, стихотворений годов; 310
Горечь надежд усилит свой бег,
Как и нежность весеннего моря.

Моллюски качаются на волнах,
Что скрыли королевское злато.
Для этого ль всё свершалось в веках? 315
Ради этих сокровищ когда-то?
Скорые страсти года, сладкий смех,
Что не знали последующих вех,
Пока не очнулась любовь впотьмах,
С поцелуем в сердце, крылата. 320

Певец, француз, в давние времена
У моря тихого жил кручинно.
И женщина там сияла одна,
Где злато, пески и руины.
Ради любви к ней хотел он жить, 325
Чтоб увидеть её, приказал отплыть.
Но когда пред ним предстала она,
Хваля Бога, он умер безвинно.

Умер, славя Бога за благодать;
Она, плача, склонившись, сказала: 330
«Живи» - её слёзы стали стекать
По прядям её; словно жало
Лицо его жгли, как и жизнь его.
Их губы слились на мгновенье всего,
Как будто бы стал он живым опять; 335
Отпрянув, она убежала.

О брат, были боги к тебе добры,
Радуйся, спи, пока мир в движенье.
Доволен будь до последней поры;
Спасибо за жизнь и за наслажденья; 340
Спасибо за жизнь и за смерть, О брат,
За вздох её, сладостный шаг, стократ!
За милостивые её дары,
Девы твоей лобзанья, смятенье.

Отдыхай, богам воздавай почёт, 345
Мне ли вершить то, или это?
Не знаю, лучший иль худший год,
Не для меня здесь сияние света,
Мечты и желания прошедших дней,
Сладость и горечь, в мире теней. 350
Любовь ко мне, мёртвому, не придёт,
Как тебя обняла она где-то.

Не буду я другом прекрасных роз;
Мне противна сладость мелодий,
Их плавность, полёт, полный прошлых грёз, 355
Как песня волны в полноводье.
Есть звуки, что в душах восторг зажгут,
Постигших свои желания тут.
Мятежный восторг, желаний мороз,
Противна мне сладость рапсодий. 360

Биение войн и страсти посыл,
Шёпот небес и звуков сиянье,
Пение звёзд и любовный пыл,
Сердце вином жжёт музыки звучанье.
Воин-архангел все чувства смешал: 365
Плотью и духом наполнил фиал,
Там их расплавил и разделил –
Вот и жизни моей окончанье.

Ведь сердце моё и любовь моя
Поссорились как-то нежданно; 370
Любовь – что птица, поёт, не тая,
Ножа остроту, бальзам для раны.
Земли прекраснее – море, а сон –
Открытых глаз со слезами; урон
Несёт словам её время-змея, 375
Вину и закваске жизни желанной.

Но сам я вытопчу свой предел,
Зачем дорожить вещами,
Что нам ненадолго даны в удел,
Делай, как мир нам велит веками; 380
Но если б друг друга любили мы -
Чуяла б ты, подняв ноги, средь тьмы,
Моё сердце в том кручении тел,
Что в пыли ныне топчешь ногами.

Ах, если б я жизнь не губил каждый год, 385
Не отдал жизни и лет даренья,
Бальзам и закваску, вино и мёд,
Полёт мечтаний, надежд крушенье?
Что лучше, живым тебя потерять,
Или умершим тебе досаждать? 390
На земле – промолчу; но среди высот
Услышишь ли ты моё приглашенье? 392