В дни сказочные Бог
Ступать, как смертный мог,
И каждый, словно грек, бывал свободным,
От молний божества
Одна лишь голова 5
Спаслась под лавром; для тебя – бесплодным:
Ты получил на много лет
Права богов на гром и лавр, и свет.

Но ране в лавр одет
Был тот, кто не поэт, 10
Коль Аполлон дал людям лавров много;
Но сверху до сих пор
Его нахмурен взор,
Он молнии вложил в ладони Бога:
Рабов и королей разил 15
Ужасный гром их грозных крыл.

Рождённый в те года,
Погибший мир когда
Сожжён был погребальными кострами,
И Бонапарт схватил 20
За пряди что есть сил
Республику с пылавшими ногами,
Рукой и словом, как тиран,
Свободу уничтожив в сотне стран,

Ты видел власть страстей 25
Над жизнью королей,
Гром осязал; блеск молний на просторе
И лавровый венок,
Как луч и ветерок,
В тебе смешались, как туман и море, 30
Как память и желанья стон,
Как лютни звук и лиры ладный тон.

И человека дух
Был для тебя не глух,
Сердечные тебе раскрыл он тайны; 35
Ты покормил рукой,
Как слабых птиц зимой,
И силы, и надежды, что бескрайны,
И пели все они, пока
Слух не зажгли людей наверняка. 40

Их уши и глаза, –
Где звуки и слеза –
Пылали; щёки, веки пламенели,
И песнь твоя вольно
Жгла чувства как вино, 45
Иль мягче рос, или ночной метели,
Иль в гроте как морском рыдал
С уже поникшим духом мощный вал.

Но все мы, наш кумир,
Пришли к тебе на пир, 50
Твои мы песни помним в треволненье,
Не просим и не ждём
От рока с каждым днём,
Как ты, мы злости мира ослабленья.
Что рок нам даст своей рукой? 55
Свободу – может быть, но – не покой.

Хоть суть твоих забот –
На небе створ ворот
Открыть, где Бог и Случай запрещают
Всем смертным вход и взгляд – 60
Мрак снова небу рад,
Где ночь приют средь туч и звёзд вмещает;
Смерть замостила наши дни,
Под крышей ночи движутся они.

Одно лишь тешит нас – 65
Свободы краткий час.
Не от надежд или услад богиня –
Чей страшный взгляд зажжён –
Сидит, а с двух сторон
Сидят и грусть, и гнев сердец отныне, 70
И вера, чей печален зов,
И память о годах, что без цветов.

Не как чужак с тех пор
Свой поднимаю взор
Я к Франции, кормилице прекрасной, 75
Что через пену волн
Приют, заботой полн,
Дала моим отцам порой злосчастной,
Кто брошен был своей страной
К земле обильной от земли пустой. 80

Страдаю я, любя,
За них и за тебя;
Привет изгнанник, я – потомок ссыльных!
Пусть песнь моя летит
Туда, где жар блестит, 85
Ловя искру огней твоих обильных
С вершин души стихов твоих,
Что зажигали гнев в глазах слепых.

В любви я не слабей,
Коль в памяти своей 90
Взор обратил я к той святой отчизне:
Поля, ручьи чисты,
Но скрылись, как мечты,
Стопы свободы, сцены твоей жизни;
Меж небом и землёй гробов, 95
Где зубоскалов смех и стыд рабов.

Хоть мерзок дух вельмож,
Она прекрасна всё ж,
Кто крикнула: «Да здравствует Свобода!»
Сверкали, как копьё, 100
Везде глаза её,
И пробудились спящие народы;
Глаза людей поражены
Огнём и громом с новой вышины.

А к людям есть любовь, 105
Коль зришь их плачь и кровь?
За чувство к нам тебя ль полюбят боги?
Ты – друг наш, ты – мудрец,
Но видишь ли конец?
Что было – знаешь. Что ж тогда в итоге? 110
Нет зла, надежды только зов;
В тумане – рок, роль неясна богов.

В изгнанье – наш пестун,
Певец сердечных струн –
Вещей, времён ты зрел ли в изобилье? 115
Мудрее ли сейчас,
Иль скорбней острых глаз
Года, чей шаг беззвучен – звучны крылья?
Их поступь не слышна – потом
Приводит в трепет нас их ор и гром. 120

Ты – главный, господин;
Как меч, твой стих один –
Острейший лист цветов в благоуханье;
Владыка ты и царь,
А мы все, как и встарь, 125
И без надежд, без света в час блужданья,
Когда карали всех живых,
Валили добрых, возвышали злых.

Но дух высокий твой,
Как лет, развалин строй, 130
Стремил и к тем мечтам, и к той же цели
Сквозь крах и рёв свой бег
На тусклый тихий брег –
Средь пены и солёных струй у мели
Найти там пресных вод родник, 135
Чтоб в море боле свежий ключ возник.

Как ране приковал
Гвоздями Зевс у скал
Спасителя людей, там, на просторе,
Где мира край и мгла, 140
Где крылья у орла
Ослабли, где росой сияло море;
С Кавказских зрели там вершин
Громады снежных бешеных лавин;

Вот так могучий Бог, 145
Неумолим, как рок,
Нам ссыльного, но не раба являет;
Теперь со всех сторон
Ты морем окружён,
И стены волн вокруг тебя блуждают; 150
На троне славном ты творил,
Сражён судьбой, ты сам отвергнут был.

Да, Бог могуч, велик,
Он скрыт и многолик,
И от него сбегают зверь и птица, 155
Ночь зрит его с высот,
Смерть в грудь его не бьёт,
Рукою правой он покоит море:
Мы знаем – царь он, создал нас,
А вот о чём в заботах он сейчас? 160

Их много, нам не счесть;
Он создал мир, что есть,
Велел, пусть будут день и ночь меняться,
Надежду дал для всех,
Раскаянье и грех, 165
Пока под солнцем все не истомятся,
И не сгорит весь мир в огне:
Тогда Его забудут в вышине.

Хоть мир такой, как есть,
Им воздадим мы честь, 170
Что жили страстью, скорбью, не грешили
За злато иль почёт,
Не гневались на лёд,
Сменился ветер – взгляды не сменили;
Лишь только их похвалят тут, 175
Пока не сгинут этот мир и труд.

Средь всех вещей одна
Лишь вещь для нас важна –
Что этот славный дух, безгрешный, строгий,
Ни тяжкие года, 180
Ни страх и ни беда
Не укротят, ни люди и ни боги;
Лишь сила чистая огнём
Наполнит, смерть уничтожая в нём.

Но лишь тебе – хвала 185
И лавры – для чела:
Надеты утром – не повиснут к ночи;
Любим ты, и удел
Твоих великих дел
Лететь, как дух твой выше, что есть мочи; 190
Ни страх и ни надежды чтоб
Твой не согнули высочайший лоб.

Примечания:

Виктор Гюго (1802-1885), как и Лэндор (см. предыдущее стихотворение),
был одним из героев Суинбёрна. Поэт и романист, он особенно
восхищал Суинбёрна своей оппозицией императору Франции Наполеону III,
который, будучи избранным президентом Франции, в глазах Гюго и
Суинберна обманом заставил французский народ признать его императором,
главным образом на том далеко не достаточном основании,
что он был племянником великого Наполеона Бонапарта. Гюго был
отправлен в изгнание и не мог вернуться во Францию
до падения Наполеона III в 1870 году.
17-24 Рождённый в те года… и далее – Гюго родился незадолго
до того, как Наполеон I короновался императором (1804),
похоронив тем самым Французскую Республику, и стал
фактическим диктатором. Бонапарт вёл войны с европейскими странами,
вводя в них своё правление, или ставя королями своих братьев.
25-26 …власть страстей // Над жизнью королей… – Королевские дома
Европы либо получали право продолжать правление в своих государствах,
либо Наполеон лишал их власти
73-80 Суинбёрн любил говорить (что, возможно, было правдой),
что его предки были сторонниками Стюартов и отправились в изгнание
во Францию во времена Республики (существовала с 1649 по 1653 и
с 1659 по 1660), возникшей в период Английской буржуазной революции.
В 1660 г., когда на престол вернулись Стюарты, один из Суинбёрнов
получили титул баронета. Но Суинбёрны были снова отправлены
в изгнание из-за поддержки Чарльза Стюарта (1720—1788),
известного также как «Красавчик принц Чарли», который претендовал
на английскую корону.
83 Привет изгнанник, я – потомок ссыльных! – В 1851 году
Наполеон III захватил власть в результате государственного
переворота, и Гюго, сражавшийся на баррикадах, отправился
в изгнание, сначала в Бельгию, затем поселился на Нормандских
островах (английские острова в Ла-Манше), сначала на Джерси,
потом на Гернси. В изгнании Гюго писал памфлеты в стихах
и прозе против Наполеона III.
99. «Да здравствует Свобода!» – «Свобода, равенство, братство (
фр. Liberte, Egalite, Fraternite) – таков был девиз Французской
Революции. Впервые он появился в речи Максимилиана Робеспьера
«Об организации Национальной гвардии», произнесённой 5 декабря 1790 г.
136-138 Как ране приковал // Гвоздями Зевс у скал…и далее –
За похищение огня и передачу его людям громовержец Зевс приказал
богу-кузнецу Гефесту приковать Прометея к скале Кавказских гор
(Аполлодор. Мифологическая библиотека, I, 7, 1].
148-149 Теперь со всех сторон // Ты морем окружён,… – Здесь
аллюзия к Нормандским островам, где жил Гюго (см. примечания выше).